В начале апреля в Добром музее состоялся митап «Музейная инклюзия: как измерять, как обучать, как говорить», первое в этом году мероприятие из цикла экспертных встреч для музейного сообщества, организуемых благотворительным фондов «Свет» и Государственной Третьяковской галереей. Встреча прошла в гибридном формате, 40 музейных сотрудников и экспертов участвовали очно, 60 человек присоединились к онлайн-трансляции.

Музейной инклюзией интересуются все больше музеев со всей страны. Это отметил в приветственном слове к участникам и учредитель фонда «Свет» Александр Светаков: «Заниматься темой музейной инклюзии мы начали в 2018 году вместе с Пушкинским музеем. За семь лет мы сделали очень много. В 2021 году победителями конкурса «Без исключения» фонда «Свет» были 15 московских музеев, в 2024-м — уже 75 музеев из разных регионов. Я благодарю вас всех за совместную работу. Планы фонда — чтобы в каждом музее в стране развивались инклюзивные практики. Надеюсь, что больше доноров начнут это поддерживать».

Эльвира Гарифулина, генеральный директор фонда «Свет» и исполнительный директор фонда «Абсолют—Помощь», подчеркнула, что среди победителей конкурса «Без исключения» есть как крупные культурные институции, так и музеи из небольших населенных пунктов, только начинающие развивать инклюзивные практики. «Мы видим, что они сразу задумываются не только о том, как создать комфортную доступную среду, но и о том, как вовлечь людей с инвалидностью, что сделать, чтобы музеи становились для них точками притяжения, открывали возможности для самореализации. Для нас как фонда это тоже важно, поэтому мы перешли от поддержки разовых интересных проектов и акций к поддержке развития инклюзивных практик. Инклюзия — процесс, чем больше в нее погружаешься, тем больше понимаешь, как много всего еще можно сделать», — отметила Эльвира Гарифулина, добавив, что каждую из тем, затронутых в митапе можно глубоко обсуждать отдельно и каждый раз находить что-то новое.

Показатели развития и устойчивости музейной инклюзии

Фонд «Свет» совместно с социологами МВШСЭН (Шанинки) сейчас проводит исследование, цель которого — разработка системы мониторинга и оценки инклюзивных музейных практик. Промежуточными результатами исследования — какие подходы существуют в мире и в России для измерения развития и устойчивости музейной инклюзии, каковы основные вызовы оценки, какие показатели можно было бы для нее использовать — с музейным сообществом поделились академический тьютор программы «Исследования социальных проблем: теории и практики» МВШСЭН Варвара Гречухина, программный директор фондов «Свет», «Абсолют—Помощь» Александра Горячева, и аналитик фондов «Свет», «Абсолют—Помощь» Анна Хомякова.

В рамках первых этапов было проведено кабинетное исследование и 30 экспертных интервью с руководителями и кураторами инклюзивных практик в музеях, а также с экспертами опыта, которые вовлечены в работу с музеями. Систематизация полученных данных дала возможность выделить социальные результаты, связанные с реализацией инклюзивных практик в музеях, а также с их устойчивостью и развитием. Большинство участников митапа наиболее важными социальными результатами сочли развитие культуры уважения и эмпатии (66% голосов), обеспечение доступности и разнообразия услуг (63%), организацию учета мнения посетителей (47%). А также предложили свои примеры показателей, релевантных для оценки предложенных социальных результатов.

Какие методы обучения сотрудников работают лучше всего

Второй блок мероприятия был посвящен теме системного обучения сотрудников работе с посетителями с разным опытом восприятия. Лидия Холодкова, методист сектора инклюзивной деятельности и гостеприимства Музея-заповедника «Царицыно», рассказала о том, как выстроена системная работа с командой. Видеоролики об инклюзивном направлении входят в программу обучения «Мой музей», с которой знакомятся все сотрудники в течение испытательного срока, есть система наставничества, отдельные тренинги по коммуникации с посетителями с разными видами инвалидности, а также с семьями с детьми. «В ходе тренингов мы собираем обратную связь, с чем возникали сложности на практике или где сомневались, как повести себя корректно, вместе такие ситуации разбираем и включаем кейсы в новые тренинги, чтобы у сотрудников был инструментарий, выработанная стратегия поведения», — поделилась опытом Лидия Холодкова. Также периодически проходит акция «Будь на моем месте», в ходе которой даже директор может побыть на месте сотрудника первой линии и прочувствовать те ситуации, с которыми сталкиваются сотрудники. Обучение сотрудников и развитие инклюзии - непрерывный процесс, поэтому в музее регулярно проводятся опросы посетителей, чтобы развиваться в направлении посетителя.

Ксения Белькевич, заместитель директора по развитию Государственного музея истории российской литературы им. В.И.Даля, подробнее остановилась на обучении сотрудников, которые придумывают, разрабатывают и ведут программы для посетителей с инвалидностью. Здесь тоже работают методы передачи знаний от более опытных сотрудников институции к менее опытным. Не надо забывать о самообразовании — есть огромное количество материалов в открытых источниках, например, проект ИКОМ «Инклюзивный музей», а также внешние музейные школы и лаборатории. «Есть возможность стажировок в других музеях — как за счет грантов, так и по собственной инициативе музея. Очень важно повышать свою насмотренность. Только нужно мгновенно переносить все знания на опыт своего музея, — отметила Ксения Белькевич. —Прекрасный метод в любой области знаний — найти наставника, выстроить доверительные отношения с профессионалом в другой институции. В сфере инклюзии мы все друг другу поддерживающие взрослые»». И предупредила, что на самом деле приходится учиться преодолевать мировоззренческие барьеры, страхи, взаимодействовать и общаться, просить помощи.

Анна Макарчук, директор Центра толерантности в Еврейском музее, рассказала о том, как сложности обучения сотрудников и волонтеров помогает преодолеть обучающая онлайн-платформа «Культура.Inc», созданная при поддержке фонда «Абсолют—Помощь». «Обучение на словах не работает. Мы хорошо учимся, когда то, чему мы учимся, связано с нашей деятельностью. Но попробуй организовать в музее тренинг! Мы решили сделать обучающую платформу, где все построено на решении в игровой форме ситуаций, которых боятся сотрудники во взаимодействии с людьми с инвалидностью. Сейчас около 60 000 человек прошли обучение на платформе, порядка 85% начавших проходят обучение до конца, потому что есть личная вовлеченность — это мои боли, мои страхи», — отметила Анна Макарчук.

Людмила Лучкова, руководитель отдела просветительских и инклюзивных проектов Музея современного искусства «Гараж», обратила внимание на то, что инклюзия — это всегда про обмен опытом. «Гараж» уже 10 лет развивает инклюзию. Платформа «Музей ощущений» аккумулирует разные наработанные практики, тематическая подборка инклюзивных практик есть в нашей сети архивов современного искусства RAAN для будущих теоретиков и практиков. В каталоге библиотеки Музея Гараж есть доступ к литературе, в том числе международной, которая осмысляет инклюзивные практики. И всем этим могут пользоваться и другие музеи», — перечислила возможности «Гаража» Людмила Лучкова. И добавила, что музей провел уже 4 курса дополнительного образования по музейной инклюзии, в мае стартует пятый.

Язык музейной инклюзии

Самой эмоционально насыщенной стала сессия про корректную лексику. Казалось бы, внутри музейного сообщества есть консенсус по поводу корректной лексики, которую можно использовать. Однако, есть много нюансов.  Мария Галкина, методист по музейно-образовательной деятельности Государственной Третьяковской галереи и автор инклюзивных программ, обратила внимание, что если рассматривать музей целиком, в нем одновременно существуют разные языки коммуникации, согласно разным моделям понимания инвалидности. В рамках социокультурной модели, например, слово «инвалид» не используется, при этом музей смещает акцент с инвалидности в сторону равного взаимодействия и соучастия. В контексте медицинской и административной моделей — да. Кассир музея в моменте общения с посетителями использует одну модель, а в рамках работы с кассой – другую.  «Разные модели понимания инвалидности формируют язык, на котором мы коммуницируем, — отметила Мария Галкина. — Нам было бы гораздо проще, если бы и в законодательстве появился термин «человек с инвалидностью», что будет соответствовать этическому принципу «человек прежде всего». И еще важно — мы не можем игнорировать право на самоназвание. Пока мы не вступим в межличностную коммуникацию с посетителем, мы не узнаем, как он себя презентует, через призму инвалидности или иначе».

В продолжение темы Светлана Бобкова, методист по музейно-образовательной деятельности Третьяковской галереи, объяснила, как внутри сообщества глухих называют себя и как реагируют на то, как называют их окружающие. «Люди слышащие часто говорят про глухих: «неслышащий» или «с нарушением слуха», чтобы не обидеть, потому что «глухой» в их представлении обозначает «нечуткий», или вызывает ассоциации с глухой стеной, через которую не пробиться. Но термины «с нарушением слуха», «неслышащий» — это прямое указание на недостаток. Многие глухие люди внутри сообщества отсутствие слуха недостатком не считают. Это данность и то, кем мы являемся, поэтому спокойно называем себя глухими или слабослышащими. К сожалению, до сих пор в СМИ встречается архаичное слово «глухонемой» из 18-19 века — для нас оно обидное, потому что глухие — не немые люди. В различной степени, но мы владеем голосом. А русский жестовый язык в 2012 году получил официальный статус языка, и это лингвистическая система со своей лексикой и грамматикой».

Инклюзивное направление в музеях активно развивается. Алексей Дебабов, начальник отдела междисциплинарных проектов ГМИИ им. А.С. Пушкина, в своем выступлении пригласил аудиторию на Летнюю школу инклюзивных практик, которую музей проводит при поддержке фонда «Свет» уже седьмой раз, заметив, что за две недели с момента анонса подано уже больше ста заявок со всей страны. Как правило, сейчас большинство музеев во взаимодействии с посетителями, в том числе с людьми с инвалидностью, используют человеко-ориентированный подход: сначала человек, а потом уже разные социальные характеристики. Этот язык отличается от формул, которыми пользуются специалисты других сфер, непосредственно связанных с инклюзией. «Пушкинский музей сотрудничает с большим количеством вузов. В числе прочих, к нам приходят студенты, которые занимаются коррекционной педагогикой. И первое, что мы объясняем практикантам на входе — нужно забыть, чему их учили, музейный подход предполагает другой нарратив, где нет «нарушений» и «недостатков», — рассказал Алексей Дебабов. — Музей не диагностирует, у него нет задачи что-то скорректировать, мы просто предлагаем палитру программ для людей с разным опытом, и каждый выбирает для себя, что ему ближе». Также Алексей добавил, что не менее важно понимать, что не всех порой стоит переучивать — например, когда приходит в музей приходит организованная группа, и их сопровождающий, который 30-40 лет работает с людьми с особым опытом, использует немузейную лексику, поправлять человека не очень корректно. Важнее сохранить в любой коммуникации ценностный подход музея и сделать визит группы комфортным.

Вера Замыслова, куратор программ доступности и инклюзии для посетителей с нейроотличиями Дома культуры «ГЭС—2», напомнила, что музей — просветительская институция. «Язык, на котором музей говорит со своей аудиторией, формирует реальность, он тоже является поддержкой, может влиять на изменение отношения в социуме. Люди с ментальной инвалидностью — лишь часть нейроотличной аудитории. Другая часть — молодые люди, которые ассоциируют себя с движением нейроразнообразия. И здесь другой язык, другой дискурс».  

Директор АНО «Лаборатория культурных практик» Динара Халикова поддержала тезис про то, что музей формирует определенный социальный контекст вокруг себя. «Некорректная социокультурная репрезентация — один из существенных барьеров среды. Об этом важно помнить, особенно музеям, которые начинают путь в инклюзии. Язык — одна из важнейших составляющих доступности. Некорректные образы посетителей с инвалидностью в экспозициях и материалах музея, слова в пресс-релизах и на сайте могут оттолкнуть посетителей. То, как мы говорим, отражает, как мы мыслим», — отметила Динара Халикова. При этом не нужно забывать, что язык подвержен изменениям, социокультурный ландшафт тоже меняется, и музейным сотрудникам очень важно уметь переучиваться.

Полная видеозапись митапа с переводом на РЖЯ доступна по ссылке.